In meiner Brust schlägt ein zweites Herz.
Ich hör es leise flüstern.
Bin auf der Flucht vor dem Wahn in mir,
Den ich nicht kontrollieren kann.
И, подобно лирическому герою этой прекрасной песни, наш незабвенный Алекс (тёзка солиста — какое совпадение) сидит, забившись в угол от страха захлебнуться в собственных иллюзиях и сковав себя невидимыми цепями.
Я не возьмусь бросаться ярлыками всяких болезней, которые могли вызвать его галлюцинации. Очевидно, просто потому, что у меня пока что недостаточно необходимых для этого знаний. Я всего лишь рассказываю о его ощущениях и изменениях в восприятии, а для этого не нужны причины. Всё, что нужно знать для полного понимания ситуации, это то, что с этим мальчиком всегда было «что-то не так».
Нас не будет интересовать начальный этап его приключений. Потому, что, как бы это жестоко ни звучало, он не настолько занятный, чтобы его рассматривать. Нас будет интересовать самая середина — центр, пик, апогей его мучений. И чем они сильнее, тем сильнее будет наш интерес.
Центральной фигурой галлюцинаций Алекса является Принц. Назовём его так. У него никогда не было определенного имени, зато у него была корона, расшитый золотом парадный костюм, фарфоровая кожа и надменная улыбка, поэтому — Принц. Он был капризен и настойчив настолько сильно, насколько хватало его способностей. Он «был создан», чтобы служить мотивацией развитию поистине необычайного художественного таланта своего подопечного, но что же он получил в ответ? Нежелание. Нежелание повиноваться порыву вдохновения и стать Творцом — создателем прекрасного. Он не мог потерпеть такого поражения. Поэтому настало время обрушить всё его могущество на неподчинившегося.
Когда всё стало совсем плохо, желание Алекса продолжать практиковаться в рисовании каждый раз оказывалось обратно пропорциональным тому, что от него требовало его воображение. А оно не отступало ни на шаг. Ни на минуту. Ни на секунду. Нависало черной грозовой тучей над головой. Оно, вообращение, визуально воплощенное в образе привередливого и взбалмошного юноши, всеми силами пыталось вытеснить еле живое рациональное мышление и сознание.
«Мне было семнадцать тогда. Тогда, когда это случилось. Последняя попытка. Последняя капля.
Я сидел в своей комнате — на полу. Он стоял надо мной. Нависал надо мной. Давил на меня, тщетно пытаясь сломать. Мешал дышать, думать, скрипящим смехом заливая мои виски свинцом, и хлестал тело ледяной дрожью. Он следовал за моим страхом, будто у страха был особенный, манящий запах. Или солоноватый вкус, сродни крови. Я захлебывался в нём, но не мог испробовать. Ни капли. Может, это убило бы меня... до конца».
Галлюцинации наш Принц умел устраивать разные.
- визуальные
Относительно безболезненный, если не подкреплён другими, вид. Большинство чисто визуальных изощрений Принца ограничивались [поразительным] минимумом: искажёнными лицами, образами, предметами. Картинка разлеталась на куски, стоило только Алексу сенсорно уловить обман, то есть дотронуться. Это не всегда представлялось возможным, но... жить можно?
По началу это действительно пугало парня и заставляло действовать, умоляя прекратить. Не слушаешься — посмотри на страшную картинку. А потом привыкаешь. И зачастую даже не можешь понять, где «страшная картинка», а где знакомая тебе реальность.
- слуховые
Уже страшнее. Уже то, от чего не сбежать, ведь эти звуки будут вколачиваться в череп, даже если закрыть уши руками. Оно идет не извне, оно — внутри, и поэтому от него не избавиться. Это бывали и реплики Принца: его смех, истошные крики и насмешки, ядовитый шёпот и разочарованные вздохи, — и скрип, и шум воды, волн, и то, чьё теоретическое происхождение конкретизировать в принципе невозможно.
- сенсорные
Да, вот так оно и бывает. Остановить их — сложнее всех прочих. Практически невозможно.
- смешанные
Самые частые на последних этапах. Принц пощады не знает.
«Всё, до чего я ни дотрагивался, начинало истекать кровью. Она забивалась мне под ногти и лилась сквозь пальцы. Я чувствовал её. Каждую каплю. Каж-ду-ю. Я чувствовал её своей кожей, по которой она стекала, к которой она, как живая, липла».
«У них были отвратительные лица. Несимметричные, измождённые болезнями, истекающие слизью и почерневшей кровью. Я подал одному из них руку с безразличным обыкновением».
<этот пост лежал у меня с ноября, кхм-кхм>